в данном вопросе? Крупное хозяйство, по Герцу, ориентируется на значительные вложения капитала для получения прибыли, тогда как мелкое производство может обходится и без такого дохода. Мелкое хозяйство имеет возможность культивировать почвы даже самого низкого качества. В ряде отраслей сельского хозяйства оно даже предпочтительнее – в виноделии, производстве растительного масла. Наконец, Герц противопоставлял «фанатизму собственности» крестьянина у Каутского «фанатизм труда» как отличительную особенность мелкого производителя. Нередко аргументация Герца страдает голословностью, бездоказательностью. В частности, нельзя согласиться с попыткой опровержений некоторых утверждений Каутского, встречающихся на страницах сочинений австрийского экономиста. Так, Герц отрицал превосходство крупного производства в использовании машин довольно наивными доводами: а) в мелких хозяйствах широко распространено применение машин; б) многие машины в сельском хозяйстве неприменимы; в) посредством товариществ покупка машин доступна мелким хозяйствам[243]. Конечно, подобной аргументацией нельзя опровергнуть факт большой распространенности машин в крупных хозяйствах. Отдельные же доводы (вроде «машина не дает навоза»), откровенно наивны.
Основываясь на своей аргументации, Герц сделал вывод о том, что окончательное вытеснение мелкого хозяйства крупным невозможно. При этом исследователь разделял понятия «вытеснение» мелкого хозяйства крупным в результате конкуренции и «разложение» натурального хозяйства. Последнее он считал явлением прогрессивным, поскольку замечал в натуральном крестьянском хозяйстве отсутствие разнообразия потребностей (разнообразие потребностей рассматривалось им в качестве своеобразного критерия оценки – как признак высшей культуры). Герц заявлял о необходимости избавить крестьянина от прозябания и недостойного существования. Но он возражал против внедрения рыночного хозяйствования в крестьянское бытие[244].
Как Герц представлял себе дальнейшее развитие земледелия? В государстве будущего, по его мнению, формы землевладения будут отличаться значительным разнообразием. Такой подход избавляет Герца от устоявшегося стереотипа в научной литературе в оценке этого ученого как представителя однобокого и одностороннего направления, ориентированного только на защиту мелкого крестьянского хозяйства. Взгляд Герца на процессы в аграрной области оказывается гораздо более сложным и глубоким. Более того, он предлагал проложить путь такому аграрному строю, который естественным путем возникая из экономических условий, усиливал бы хозяйственные и социальные преимущества крупного хозяйства могущественным хозяйственным импульсом непосредственного личного интереса. В таком подходе Герц видел возможность создания для «каждого клочка земли» самых благоприятных технических условий, связанных с крупным хозяйством, и сильного психологического импульса, присущего мелкому производству[245]. Реализацию своих идей Герц связывал с разнообразными способами развития, но с непременным условием: развитие аграрной сферы должно учитывать технически—хозяйственные особенности конкретной местности. С техническими и экономическими условиями данной местности он соотносил и связывал конкретные преимущества крупного или мелкого производства: общество, желающее установить повсюду форму производства, которая отвечала бы технически – хозяйственным условиям данной местности, организует во многих местностях крупное хозяйство на месте крестьянского, но в некоторых районах может оказаться выгоднее превратить существующее крупное хозяйство в мелкое. В частности, Герц упоминал об условиях России конца ХIX века, где капитализм, по его оценке, не обнаруживал никакой тенденции к перевороту в сельскохозяйственном производстве, поскольку развитие капитализма в сельском хозяйстве России основывалось на исторически сложившемся низком жизненном уровне рабочих сил и у крупных владельцев не наблюдалось стремления к интенсивному развитию[246].
Важную роль в развитии аграрной сферы Герц отводил кооперации, однако нельзя согласиться в том, что кооперация приносит наибольшую пользу именно мелким владельцам[247]. Несомненно, Герц был прав, когда говорил, что благосостояние членов кооперативных товариществ возрастает, но и здесь нельзя обойтись без анализа конкретных условий жизнедеятельности и определения качественных критериев и возможностей разных типов хозяйствования.
Пожалуй, наибольшей критике, особенно со стороны представителей марксизма, подвергался немецкий экономист Эдуард Давид. Ленин обвинил его в совершении плагиата у русских социалистов – революционеров, народников. Труды Давида характеризовались как свод буржуазных предрассудков и буржуазной лжи. Как и Герц, Давид подчеркивал наличие специфических особенностей сельскохозяйственного производства. Сложность эволюции земледелия, по его мнению, была обусловлена разнообразием природных и исторических условий. На этом основано утверждение, что сложность вопроса делает невозможность его решение, имеющее одинаковую силу для всех времен, мест и обстоятельств. К разнообразию природных и исторических условий Давид добавил увиденное им различие между сферами производства: в сельском хозяйстве, на его взгляд, происходило развитие живых существ, в индустрии – переработка мертвых вещей[248]. Такое различие процессов индустриального развития, как механического, с одной стороны, и сельскохозяйственного, как органического, – с другой, представляется надуманным. Характерна в этом отношении фраза Давида: «навоз – душа сельского хозяйства». Такой примитивный подход приводит к механистическому смешению общественно – экономических отношений, происходящих в обществе, с процессами биологического и физиологического характера, протекающих в природе.
Бездоказательно также утверждение Давида о том, что в сельском хозяйстве более, чем в индустрии, ощущается потребность в наличии интереса работника к результатам производства[249]. Односторонность концептуального подхода Давида проявилась в его аргументации и стремление доказать, что суденышко мелкокрестьянского самостоятельного производителя плыло не против, а по течению общего развития. Рассуждения в этом вопросе немецкого экономиста, в отличие, например, от Герца, нередко обрывочны, однобоки, императивны. «Имеются ли в самой природе сельского хозяйства, – писал Давид, – … такие условия, которые… давали бы возможность мелким хозяйствам конкурировать с крупными? На этот вопрос я ответил вполне определенным «да». Доказательства Давида фактически сводились к выводу: если не погибал крестьянин, то должна была погибнуть марксистская аграрная теория[250]. Нельзя не заметить, что в методических построениях Давид переходит от частности к частности без должной обработки материала, без анализа взаимосвязи, четкой постановки вопросов, цели – в результате фактические данные нередко не обобщены и не связаны. Политические интересы зачастую явно превалировали над стремлением найти научную истину.
Полемическая направленность рассуждений Давида не дополнялась научной глубиной. Характерно, что уже в самом начале своей работы «Социализм и сельское хозяйство» он сделал категоричное заявление: не подлежит сомнению, что мелкое производство превосходит крупное в тех отраслях, при той интенсивности и тех условиях производства, к которым стремится сельское хозяйство западно – европейских культурных стран[251]. Первоначальная заданность конечного результата отразилась в доводах Давида, приводимых в защиту мелкого хозяйства, Каковы его аргументы? Он утверждал, что кооперация, разделение труда, применение машин, как главные факторы продуктивности крупного хозяйства в индустрии, в сельском хозяйстве не имеют решающего значения. Технический прогресс, по Давиду, в большинстве случаев доступен мелкому хозяйству, а научный прогресс – всегда и без исключения. История не знает ни одного примера, настаивал Давид, когда крестьяне разорились бы благодаря техническому превосходству крупных хозяйств[252].
Одним из основных аргументов своей правоты Давид называл взаимосвязь высокой интенсивности и небольших размеров хозяйств. Причину этого он видел в необходимости из каждого участка земли постоянно извлекать все большую массу ценностей. Давид отвергал эффективность применения машин в интенсивном хозяйстве, допуская их продуктивность только в экстенсивном производстве. Он даже вывел своеобразную формулу: чем выше интенсивность, тем меньше машинной работы. Объяснение здесь следующее: земледельческая машина повышает продуктивность лишь постольку, поскольку она дает возможность производить прежнее количество продуктов при уменьшенном количестве труда, но увеличить количество продуктов она не в состоянии. Иными словами, машина не увеличивает массу продуктов на одной и той же площади, результат её работы проявляется в ускорении темпа[253]. Данные рассуждения Давида основаны на его расчетах, где использовались абсолютные цифры о числе хозяйств, употреблявших машины, а не процентное отношение этих хозяйств ко всему числу хозяйств данной группы. Противоречивы рассуждения Давида в вопросе о кооперации в крупных и мелких хозяйствах. Он утверждал, что преимущества кооперации в крупном хозяйстве ничтожны по сравнению с мелким. Даже наоборот, мелкие хозяйства выступают, по выражению Давида, самыми жизненными ячейками системы товарищеских организаций, а формы полезной деятельности крестьянской общины якобы недосягаемы для кооперации крупных хозяйств[254].
Абстрагируясь от одностороннего подхода Давида, обусловленного политическими установками, в его идеях о кооперации можно выделить рациональное зерно.